Беспощадная война"Нелепо упрекать за плен солдата, А. Болутенко Защитники фарватераВойна прошлась катком по нашей семье, как и по миллионам других. Мы жили на левом берегу реки Свирь, в двух километрах от Ладожского озера. На правом же берегу с первых же дней войны появились немцы и финны. В наш поселок Свирица прибыла часть морской бригады и пехотинцы. Моряки жили в большом доме на берегу Свири. Они построили из больших бревен наблюдательную вышку. Круглосуточно вели наблюдение за фарватером от Ладожского озера вдоль Свири. Это помогало им брать в плен диверсантов. Солдаты обитали внизу большого двухэтажного дома. На втором этаже жили наша и другие семьи. Родители помогали военным строить на берегу реки укрытия от обстрелов. 26 августа 1941 года осколки разорвавшейся поблизости мины ранили маму в правую ногу. В военном госпитале врачи ампутировали ей ногу по колено. В день операции ей исполнилось 40 лет. Прожила же она до 88 лет. До самого снятия блокады родители помогали военным. Зимой 1942 года передали для жителей голодающего города корову, теленка и свинью. После войны и мама, и папа были награждены медалью «За оборону Ленинграда». Мой старший брат Саша в 18 лет ушел добровольцем на фронт. Произошло это в 1941 году. В январе 1946 года после госпиталя он вернулся домой. Год спустя он скончался от ран. Брат Николай в 16 лет ушел добровольцем на суда Ладожской флотилии. Зимой на Дороге жизни сестры Клава (13 лет) и Женя (7 лет) помогали маме ухаживать за ранеными, стирали бинты и белье и сушили утюгом. Мне, младшему в семье, с трех лет довелось жить вместе с солдатами и общаться с моряками. На стенах висело много карикатур на Гитлера и фашистов с подписями в стихах. Я их выучил и пел раненым под подаренную мне гармошку, к слову, пробитую осколком. Больные сажали меня на колени и угощали: кто сухарем, кто сахаром. Я никогда не забуду эти гостинцы своего голодного детства. Г.И. Лысенков, г. Кириши Ленинградской обл., журнал «Бессмертный полк», №17 2017, с. 25 Другая война![]() В школу, где я училась, на праздник Победы обязательно приглашали ветеранов. Они рассказывали о своих боевых подвигах. Честно сказать – многое уже забылось. А вот рассказ моего свекра, Николая Яковлевича Елжова, запомнился навсегда. 22 июня и 9 Мая – наши семейные праздники. В этот день за столом во дворе дома собиралась вся семья – 11 человек. В 1984 году после застолья мы со свекром остались во дворе вдвоем. Я стала пропалывать тюльпаны, а Николай Яковлевич присел на корточки неподалеку от меня и закурил. И вдруг он мне говорит: И он поведал мне свою историю. Коля Елжов родился 17 июня 1922 года в станице Усть-Быстрянская Ростовской области. В 1940 году окончил Константиновское педагогическое училище и был призван в Красную армию. Служил на границе у Шепетовки в пограничных войсках в звании младшего лейтенанта. 21 июня 1941 года был выходной. На пограничную заставу приехала кинопередвижка. Кто фильм смотрел, кто письма писал, кто играл в волейбол, шашки и шахматы. Спать легли в 23:00, а в четыре часа утра застава проснулась от оглушительного грохота. Все выскочили из казарм и увидели страшную картину: дым, гарь, воронки от бомб и трупы товарищей. Уцелевшие бойцы бросились к зенитному орудию, но была дана команда: «Не стрелять! Это провокация!» Лишь когда появились немецкие автоматчики, начался бой. Пограничники сражались до последнего. Команду «отступать» выполнила лишь горстка выживших бойцов. За этот бой Николай Елжов получил свою первую боевую награду – орден Красного Знамени. В 1942 году часть, в которой служил мой будущий свекор, угодила в так называемый харьковский «котел». Наши войска, пытаясь сохранить остатки армии, отступали. Отходя через лес с группой красноармейцев, Николай оказался в окружении. Под деревом, по совету бойцов, младший лейтенант закопал свой орден. Это было на опушке леса. Впереди – поле, укутанное туманом. Все были вымотаны. Николай заснул на ходу и упал в глубокую силосную яму. Кричать, звать на помощь нельзя – кругом немцы. Николай пытался выбраться, но не смог. В бессилии он сел на дно ямы и снова заснул. Но вскоре проснулся от шума. Открыв глаза, он увидел, что на дне силосной ямы (видимо, тоже не заметив её в тумане) упал немецкий солдат. Николай щелкнул затвором и вскинул винтовку, но стрелять не стал. Застрелить в упор беззащитного человека было сложно. Убить в бою – другое дело. А тут – с глазу на глаз... Немец поднялся на ноги, Николай увидел в его глазах страх. Солдат быстро заговорил: Николай опустил винтовку и в свою очередь рассказал о себе. Немецкий солдат показал фото детей и жены. Потом они уселись и стали ждать помощи. Каждый думал: кто же их освободит, кому повезет? Повезло, как и следовало ожидать, немцу. Орден, как уже было сказано, Николай зарыл в лесу, а офицерские кубики на петлицах не снял. Поэтому, когда немцы вытащили его наверх, их командир дал команду – расстрелять. Николая повел на казнь его новый знакомый – тот самый, с которым они сидели в яме. Офицер крикнул солдату: Николай не верил: «Просто обещает, чтобы я не пытался сбежать». Вот и опушка. Прозвучал выстрел. Николай упал. Он был жив – немецкий коммунист сдержал свое слово. Выждав некоторое время, Николай под прикрытием высокой травы дополз до леса, а потом побежал. Он шел к своим день и ночь, ориентируясь то по солнцу, то по звездам, спал в лесу. Но все эти страдания были напрасны, через две недели его опять поймали немцы. Николай предпочел бы застрелиться, чем сдаться, но оружия у него не было. Три года плена перенес Николай. Пленные для немцев – не люди. Их били, унижали, легко могли убить. Он побывал во многих лагерях. Был и во Франции, работал на заводе. Французские рабочие старались подкормить пленных, хотя сами жили впроголодь. То картофелину сунут, то кусочек хлеба, чтобы не видел конвойный. У Николая развалилась обувь, и он ходил босиком. Рабочие раздобыли ему ботинки. О французах свекор всегда говорил с теплотой. Но, когда фашисты уже к концу войны привезли его в лагерь в Германию, Николай понял, что точно не дождется освобождения. Условия, в которых их содержали немцы, были ужасными. Людей хотели превратить в животных. Николай с другими военнопленными работал на секретном заводе, где делали ракеты «Фау», которыми немцы обстреливали Англию. Пленные устраивали диверсии, портили оборудование, за это их били, расстреливали. По пролетающим самолетам и приближающейся канонаде военнопленные понимали, что наши приближаются. А фашисты готовили лагерь к уничтожению. Но из-за быстрого наступления наших войск пленных не успели казнить. Их освободили советские солдаты. Затем освобожденных стали готовить к отправке на Родину. Люди прошли ад, но они не знали, что на Родине многих из них также ждут лагеря. Их признают изменниками Родины... Николаю повезло. Он и так неплохо знал немецкий, а за годы плена в совершенстве овладел языком. Поэтому его взяли в репатриационную комиссию – комиссию по возвращению пленных на Родину. Он работал переводчиком при штабе Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Филиппа Ивановича Голикова. Николай не знал, живы ли его мать и невеста Маруся. И в каждом лагере, куда он приезжал, спрашивал, не знает ли кто об их судьбе. Однажды к нему подошел военнопленный, уроженец Гомеля. Он сказал, что в 1943 году их часть проходила через Мартыновскую слободу, и он видел невесту Николая. Она там работала учителем. У Николая появилась надежда, что Маруся жива. Про мать он ничего не узнал. За работу в репатриационной комиссии Николаю объявили благодарность и, по сути, помиловали, не отправив в лагерь как изменника Родины. Но Николай после этого очень долго молчал о том, что был в плену. Это я узнала от него лишь в 1984 году. А о том, каким был День Победы в наших краях, вспоминала моя свекровь, та самая Маруся, которую долго разыскивал Николай. Она действительно работала учительницей, пережила оккупацию. А когда Николай вернулся в родные края, они поженились. Вот что она позже мне рассказывала: Наталья Елжова, г. Волгодонск Ростовской обл., журнал «Бессмертный полк», №17 2017, с. 28-29 |